На что только не пойдёшь в поисках врага. Лучшие враги – это враги на века

Большая часть нынешних монументов и памятников в Пскове установлена в советские и постсоветские времена. А те, что были установлены раньше, разрушены или демонтированы, как памятник Александру II. Но есть памятник, устоявший в годы советской власти. Хотя выглядел он по тем временам вызывающе: крест на высоком белом постаменте. Иногда кто-нибудь сегодня о нём скажет невпопад: «Памятник Стефану Баторию». Конечно же, это памятник защитникам Пскова от войск короля Стефана Батория.

За последний год от разных людей я слышал одно и то же странное высказывание: «Какой Псков город-воин? За какие такие заслуги Псков считают городом воинской славы?» Как ни удивительно, но эти «знатоки истории» об осаде Пскова во время Ливонской войны ничего не слышали. Вообще ничего. Даже те, кто бывал в Пскове и мог видеть памятник в честь 300-летия героической обороны Пскова от войск Стефана Батория (его установили в 1897 году, но заложили на 300-летие начала осады — в 1881 году).

С 1581 годом у меня особые взаимоотношения. Школьником я читал о последних годах царствования Ивана Грозного всё, что мог достать. И даже написал свой первый большой роман, который иллюстрировал мой одноклассник и друг Максим Дмитриев. Первая часть романа относилась к 1580–1581 годам и касалась осады Пскова королём Стефаном Баторием, а вторая — к 1615 году, когда Псков безуспешно осаждали войска шведского короля Густава II Адольфа. Роман, конечно же, был наивный, издан, к счастью, не был, но свою роль сыграл. Я решил поступать на исторический факультет. Когда на вступительных экзаменах вытянул билет, то совсем не удивился, когда увидел, что один из вопросов касался Ливонской войны и осады Пскова.

Иштван Батори, он же Стефан Баторий, родился 27 сентября 1533 года. Если бы кто-нибудь тогда предположил, что Иштван станет польским королём, то это было бы слишком смелое предположение. Венгр, родившийся в Жиладишомльо, в Трансильвании, в тот момент ещё даже не князь. Польский язык так и не выучил. С какой стати сыну семиградского воеводы становиться королём Польши? Но времена тогда были переломные. Многое менялось. Границы перекраивались. Правители устраивали странные вещи, как это случилось с Иваном IV, формально уступившим власть Симеону Бекбулатовичу. Русский престол царь как бы уступил, но на польский — всерьёз претендовал. В Речи Посполитой в середине 70-х годов XVI века не было короля. Генрих Валуа сбежал. Началась борьба за престол. Часть православных шляхтичей предложили избрать королём Ивана IV. На фоне такой кандидатуры любой другой претендент выглядел выигрышно, тем более Стефан Баторий — хороший полководец. Имелись и другие причины, по которым его выбрали королём польским и великим князем литовским. Баторий, которому в то время было 43 года, согласился взять в жёны 53-летнюю Анну Ягеллонку — дочь польского короля Сигизмунда I.

У Витольда Новодворского, польского и русского историка конца XIX – начала XX века, в книге «Иван Грозный и Стефан Баторий: схватка за Ливонию» история взятия Великих Лук войсками Стефана Батория в 1580 году описана так: «Ворвавшись в крепость, они стали грабить и убивать ещё не успевших выйти оттуда московитов. Тут заволновались солдаты, которым приказом короля было запрещено входить в крепость; они решили, что могут вообще остаться без трофеев. Венгры, а за ними и поляки поспешили в крепость и, как ни старались остановить их капитаны, ротмистры и сам гетман, произвели страшную резню, убивая всех без разбора — мужчин, женщин, детей. В остервенении были забыты все приказы. Пожар между тем распространялся, его никто не тушил; огонь постепенно охватил всю крепость и достиг погребов, в которых хранился порох. Произошёл ужасающий взрыв, который унёс жизни двухсот грабителей. На воздух взлетело 36 пушек, несколько сотен гаковниц, нисколько тысяч ручниц. В пламени погибло всё ценное, что было в Великих Луках, — множество золота, серебра, шуб и иных драгоценностей. Добыча досталась победителям незначительная: платье да деньги, которые они не стыдились брать у покойников. Сколько погибло русских при взятии Великих Лук, неизвестно, но надо предполагать, что несколько тысяч человек и между ними воевода Иван Воейков. Когда его привели к Замойскому, канцлер его допросил, а потом приказал отвести в лагерь. Московский воевода подумал, что его будут пытать, а потому, увидев издали немца Фаренсбаха, своего знакомца с того времени, когда последний служил московскому государю, кинулся умолять его о пощаде; венгры же вообразили, что он хочет убежать, и убили его».

В войске Стефана Батория были не только поляки и венгры. Возможно, школьником я и взялся писать большой исторический роман только потому, что в войсках Батория было множество наёмников из всей Европы: шотландцы, итальянцы, французы, немцы… Экзотика, как у Дюма или Вальтера Скотта. Русские наёмники в его войске тоже были. Помню, действие книги начиналось во французском замке…

Стефан Баторий пробыл в Великих Луках до тех пор, пока крепость не восстановили, после чего отправился в Невель, оставив в Великих Луках двухтысячный гарнизон. В то время Баторий активно переписывался с Иваном IV. И это мало походило на дипломатическую переписку. Одно из писем от русского царя пришло Стефану Баторию в Невель. Правители использовали в своих посланиях недипломатическую лексику. Кое-что от имени польского короля писал гетман Ян Замойский. С Иваном Грозным он тоже не церемонился. Например, назвал царя «ядовитым клеветником чужой совести и плохим стражем своей собственной». Грозный именуется в письмах, подписанных Баторием, «Иродом», «Нероном», «Фараоном», «Каином»… «Палач людей, а не государь», — писал то ли Баторий, то ли Замойский, как будто они сами не пролили ни одной капли человеческой крови. В итоге Баторий даже вызвал Ивана Грозного на дуэль (Баторий славился как отличный фехтовальщик): «Возьми оружие, сядь на коня, сойдись со мною в избранный, урочный час, покажи, каков ты муж и насколько ты доверяешь правоте своей; рассудим наш спор мечом, чтобы меньше кровь христианская проливалась».

Христианская кровь тем не менее лилась не переставая. В следующем, 1581 году войска Батория дошли до Пскова. Очевидец событий, автор «Повести о нашествии литовского короля Стефана с великим и гордым войском на великий и славный богоспасаемый град Псков», написал о Стефане Батории: «Узнав о том, что близок Псков, он раскрыл свою бездонную пасть, как адскую бездну, и хотел поглотить град Псков. Спешно и радостно, как лютый великий змей из великих пещер, он полетел к Пскову; окруженный чудовищами своими, как искры огненные темным дымом, летел он на Псков; и еще не долетев, уже думал, что град Псков у него в утробе. Аспидов же своих и приближенных змей и скорпионов великий тот литовский король из утробы извергнутыми остатками хвалился насытить. И так все, как змеи на крыльях, летели к Пскову и высокомерием своим, как крылами, повалить его хотели, змеиными своими языками, как жалами, всех живущих в граде Пскове умертвить думали…» Звучит, скорее, не как описание реальных событий, а как отрывок из фэнтези. Та осада вообще известна всевозможными чудесами. Внезапным северным сиянием, например. Об этой осаде и в последующие века продолжали складываться легенды. Иногда они воплощались в такие картины, как у Карла Брюллова в масштабном полотне «Осада Пскова (об этом я написал здесь 16 сентября).

Нашлись охотники связать имя уроженца Трансильвании Стефана Батория с магией, колдовством и вампирами. Нет, не зря Гоголь в повести «Страшная месть» упомянул Батория (там он появляется как король Степан). Не говоря уже о сестре Батория, которую обвиняли в том, что она выпила для поддержания своей красоты кровь то ли 80, то ли 650 невинных девушек.

Осада Псков 1581–1582 годов — одна из самых исследованных частей псковской истории. Дневник секретаря Батория Станислова Пиотровского впервые опубликовали на русском языке в «Псковских губернских ведомостях» ещё в 1876 и 1877 годах. С тех пор фразы Пиотровского типа «Псков точно Париж» разошлись на цитаты.

До Пскова войска Батория дошли в августе, предварительно оставив в Острове трёхтысячный венгерский гарнизон (и это вызвало неудовольствие поляков). Сколько именно было войск у Батория и псковских защитников — точно неизвестно. Сведения, как это обычно бывает, публикуются абсолютно разные. Некоторые утверждают, что псковичей было даже больше. Другие историки говорят о безусловном численном превосходстве войск Стефана Батория. Они насчитывали 57, а то и 100 тысяч человек. Основные события происходили в начале сентября — 4, 5 и 18 числа, а сама осада продолжалась до начала февраля.

Витольд Новодворский описывает произошедшее так: «Замойский разделил солдат, готовых идти на штурм, на три отряда: разведочный, собственно штурмовой и резервный. Разведочный отряд (двадцать поляков и пятьдесят немцев) получил приказ подойти как можно ближе к пролому, сделанному венграми, осмотреть его и, если возможно через него пробраться в город, подать криком сигнал, по которому штурмовые колонны пойдут на приступ. Первыми на штурм предстояло идти копейщикам, за ними была очередь пищальников, ждали своего часа пехота и конница.

Около полудня в лагере Батория раздался барабанный бой. По этому сигналу кавалерия выехала из лагеря и окружила город, а штурмовые колонны заняли свои позиции. Король остановился над рекой Великой, у венгерских траншей, в месте, куда не достигали неприятельские выстрелы. После того как произвели несколько залпов по стенам, чтобы согнать с них стрельцов, поляки из разведочного отряда отправились исполнять данное им поручение; вскоре они возвратились назад и донесли, что пройти в город можно.

Тогда пошли в атаку штурмовые колонны. Поначалу произошло замешательство; издали казалось, что брешь слишком мала и через нее большой массе людей войти в город невозможно. Однако вскоре был достигнут первый успех: венгры заняли Покровскую башню и вывесили на ней четыре знамени. Затем и поляки, во главе со своими командирами Пенионжком и Стадницким, ворвались во вторую брешь и захватили Свинусскую башню. Быстрый натиск напугал русских; они пустились бежать, но были остановлены воеводой Иваном Шуйским…»

У Сергея Соловьева в «Истории России с древнейших времён» цитируется дневник ксёндза Пиотровского: «Русские в проломах, сделанных нами, снова ставят срубы и туры. И так хорошо исправляют их, что они будут ещё крепче, нежели были прежде». Успехи захватчиков закончились.

Исторических книг на эту тему издано десятки. Из них очевидно, что на каждого Яна Замойского найдётся свой Иван Шуйский (псковский воевода, чьим именем несколько лет назад назвали находящуюся поблизости улицу, долгое время носившую имя Карла Либкнехта).

В том сражении за Покровскую и Свинузскую башни защитники потеряли 863 убитыми, 1 626 человек были ранены.

После того как захватчики были отброшены, они пытались рыть подкопы. Псковичи рыли встречные подкопы — «слухи», для того чтобы взрывать подкопы. Об этих «слухах» позднее стали складываться отдельные легенды. 2 ноября армия Батория предприняла последний штурм Пскова. Отборный отряд немцев и венгров не сумел взять в ноябре и Псково-Печерский монастырь.

Стефан Баторий покинул осаждённый Псков заранее, догадываясь, что успеха ему здесь ждать нечего. Ему оставалось жить пять лет. Он умрёт внезапно — 12 декабря 1586 года в Гродно. И это будет хороший повод к тому, чтобы спустя несколько столетий снять фильм «Загадка смерти Стефана Батория».

Победитель битвы под трёхочковой дугой
Поднимает руки и победный вой.
Он заслуженный мастер трёхочковых бросков
И к тому же лидер по втиранию мозгов.
Трибуны блестят, будто натёртые воском.
Втирание активизирует работу мозга.
А вытирание ног о вражеский флаг
Активизирует тех, кто считается враг.
На что только не пойдёшь в поисках врага.
Лучшие враги — это враги на века.
Их бережно передают в семьях по наследству.
Но где таких взять? Их нет по соседству.
Враг — верное средство оживиться самому
И на время забыть про тюрьму и суму.
Врагов легко любить, питая фантазию,
Любовно стравливая Европу и Азию.

Ты прорываешься по флангу, думая о высоком —
О том, как забросить сверху, взлетев, как сокол.
Ты забыл, что есть мастер трёхочковых бросков.
Он издали любит своих врагов.