Вы говорите «царство холода»? Нет, это республика, а не царство.

В Пскове родились два адмирала Врангеля: Фердинанд Фридрих Георг Людвиг фон Врангель и Вильгельм Бернгард Фридрих фон Врангель, двоюродные братья. Почти как братья Лаптевы, о которых я писал здесь 18 октября. И островов Врангеля в мире тоже два. Оба названы в честь Фердинанда, у которого был ещё и младший родной брат - Георг Отто Антон фон Врангель. Он был генерал-лейтенант.

Рукопись описания путешествия в 1820-1824 годах русского исследователя Фердинанда Врангеля в Сибирь и к берегам Ледовитого океана, затерявшуюся в российских архивах, в 1839 году неожиданно перевели на немецкий язык, и она вызвала на Западе большой интерес. Тогда же книгу перевели и на английский. Вскоре потребовалось дополнительное издание, после чего книгу барона Врангеля наконец-то издали и в России.

А вот дневник путешествия Врангеля через Калифорнию и Мексику ждал публикации полтора века. Он был издан только в 1971 году в издательстве «Наука».

Дневник путешествия из Ситхи (Аляска) в Санкт-Петербург через Мексику вёлся полгода – с 13 октября 1835 года по 22 мая 1836 года. Дневник барон Врангель (выпускник Псковской мужской гимназии) вёл сразу на четырех языках - соединив русский, немецкий, французский и испанский. Кроме путевых впечатлений Фердинанд Врангель поместил в свой дневник ещё и несколько дипломатических писем (они-то и были написаны на испанском языке).

Барон Врангель, пользуясь тем, что оказался проездом в Мексике, в качестве уполномоченного Российско-Американской компании попробовал наладить российско-мексиканские отношения. Особо его интересовали намерения  исполняющего обязанности президента Мексики, касающиеся развития торговых отношений.

Свои письма к исполняющему обязанности министру иностранных дел Мексики он подписывал: «Барон Ф. Врангель, бывший губернатор российских владений в Америке, капитан 1 ранга Российского императорского флота, кавалер орденов Св. Анны и Св. Владимира».

Судя по всему, Врангель был хоть и государственный деятель, но дипломатический такт приберегал лишь для официальных писем. В дневниках же позволял себя язвительные замечания по поводу заграничных порядков. Многое звучит так, как будто написано вчера. Нет, сегодня.

«Правительство - слабое, недобросовестное, и за что оно ни берётся, всё выходит из рук вон плохо, - написал Врангель в своем дневнике. - Хороша республика, где глава её - самый большой вор, бесстыднейший хвастун, совершенно невежественный человек; члены правительства - креатуры этого человека; в палате депутатов не существует оппозиции, нет её и в прессе!!». 

Рассуждал Врангель и о чрезмерной централизации власти, в частности, об отказе избирать губернаторов. Его очень интересовали настроения заграничных собеседников. Он написал:  «Есть люди, которые предсказывают скорый переворот и новую революцию».

Дневник Врангеля – не просто записки путешественника. Это ещё и аналитический документ, в котором дипломат рассуждал о причинах возможных политических потрясений.

«Для народного просвещения ничего не делается; - писал он, - для порядка и безопасности - тоже ничего, дела ведутся равнодушно, во всяком случае непостижимо вяло, и это - единственный результат представительного правления; медлительность делопроизводства не вознаграждается развитием свободы и осмотрительности самоуправления; нет, все основано на личных интересах, о которых все, будь то высокопоставленный или самый низший, думают в первую очередь».

Речь, конечно же, шла не о России, а о Мексике. А вывод Врангель сделал такой: «Если бы это было в России, то в городах происходили бы совершенно иные вещи, чем в Мексике». Врангель сравнивал русских и мексиканских обывателей. И сравнение было не в пользу мексиканцев. По мнению Фердинанда Врангеля, русские жители, в частности – крестьяне, более энергичны и менее благодушны, чем мексиканские. Причём автор попытался разобраться в истоках бедствий.

Некоторые страницы «из мексиканской жизни», написанные Врангелем, вполне могли бы позднее лечь в основу сценария какого-нибудь мексиканского сериала:  «Влияние священства на народ велико; но это влияние употребляется более для утверждения грубого суеверия, нежели для утверждения нравственности, коей здесь найти нельзя ни в женском, ни в мужеском поле. Обман и воровство in die Tages-ordnung (В порядке вещей (нем.)). Убийство и поджог швейцарского консула - один разительный пример из многих: адъютант вице-президента Барагама, полковник армии, уличен в этом проступке; он имел под своим секретным покровительством целые шайки воров, и из монахов были также в этом замешаны. Когда судья уличил вора-адъютанта, то вдруг судью отравили ядом (говорят, его жена это исполнила) и следствопроизводство, протоколы и пр. унесли. Сестра Сантанна покровительствует этому бездельнику…»

В дневнике Врангеля сказано: «Сельские жители Мексики - хороший народ, они отличаются добродушием, кротостью нрава, вежливостью, ими легко управлять. Все, что есть в них плохого, внушается им священниками. Священничество с огромным числом монахов представляет для страны истинное бедствие; суеверие, безнравственность, нетерпимость взращиваются и лелеются этим паразитическим сословием».

Впрочем, не всё нравилось Врангелю и в России. Позднее он выступил против передачи Аляски США. Но, как показывает практика, в России медлительность делопроизводства тоже  не вознаграждается развитием свободы и осмотрительностью самоуправления.

О Врангеле в газетах я писал не раз, но фраза, написанная Фердинандом Врангелем о «самом большом воре» - вне конкуренции: «Хороша республика, где глава её - самый большой вор, бесстыднейший хвастун, совершенно невежественный человек». Универсальное выражение.

О роде Врангелей в «ПГ» не раз писал Евгений Овечкин - член Русского Географического Общества, действительный член Общества изучения и сохранения наследия Врангелей (статьи «Погибшие, но не сдавшиеся», «Наследие Врангелей на Псковской земле» и др.) В одной из статей приводится текст «собственноручной записки», в которой сын Бернгарда Врангеля Василий Врангель рассказывает: «Барон Фердинанд Петрович Врангель родился 29 декабря 1796 г. в Пскове, в доме своего дяди, раньше, чем его ожидали, и так как его тётка также должна была родить, то новорождённого положили в колыбель, назначенную для другого ребёнка Барона Василия (он же Бернгард Врангель – Авт.), который родился 6 января 1797 г. и оба мальчика лежали в одной колыбели, и через 5 лет Фердинанд Петрович, после смерти родителей, был принят в дом дяди и вместе рос с бароном Василием-Бернгардом Васильевичем Врангелем, оба поступили в 1810 году в Морской корпус, в 1815 году произведены в Мичманы, в 1817 году Фердинанд Петрович на «Камчатке» под начальством адмирала Головнина ходил вокруг света…».

Книга Фердинанда Врангеля «Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю» - это занимательное и познавательное чтение. Она и на Западе была замечена, а в России подобных книг тогда вообще не появлялось – только переводные. Вот один небольшой отрывок: «Отрезанные от всякого сообщения с твердым льдом, со страхом ожидали мы наступления ночи. Только спокойствию моря и ночному морозу обязаны мы были здесь спасением. Слабый NW ветер понес льдину, где мы находились, к востоку и приблизил ее к твердому льду. Шестами притянули мы небольшие льдины, вокруг нас плававшие, и составили из них род моста до твердого льда. Мороз скрепил сии льдины до такой степени, что они могли нас сдерживать…Внезапно поднялся резкий западный ветер и вскоре превратился в бурю. Море сильно взволновалось. Огромные ледяные горы встречались на волнах с шумом и грохотом сшибались и исчезали в пучине; другие с невероятной силой набегали на ледяные поля и с треском крошили их. Вид взволнованного полярного моря был ужасен… В мучительном бездействии смотрели мы на борьбу стихий, ежеминутно ожидая гибели. Три часа провели мы в таком положении. Льдина наша носилась по волнам, но все еще была цела. Внезапно огромный вал подхватил ее и с невероятной силой бросил на твердую ледяную массу. Удар был ужасен; оглушительный треск раздался под нами, и мы чувствовали, как раздробленный лед начало разносить по волнам. Минута гибели нашей наступала…

Но в это роковое мгновение спасло нас врожденное человеку чувство самосохранения. Невольно бросились мы в сани, погнали собак, сами не зная куда, быстро полетели по раздробленному льду и счастливо достигли льдины, на которую были брошены. То был неподвижный ледяной остров, обставленный большими торосами. Мы были спасены…»

Той экспедицией руководил Фердинанд Врангель в звании лейтенанта, а его ближайшим помощником был мичман Фёдор Матюшкин (будущий адмирал и сенатор). Матюшкин был одним из друзей Александра Пушкина по Царскосельскому лицею.

Учёные более поздних времён, изучая карты, составленные Врангелем, отмечали, что, несмотря на отсутствие многих необходимых приборов, Врангелю удалось достаточно точно описать увиденное. Например, он для определения широт измерял высоты солнца и звёзд только с помощью секстана. Для определения долготы, он часто не мог пользоваться хронометрами (во время перевозки на нартах при низкой температуре воздуха  они останавливались).

Та экспедиция Врангеля и  Матюшкина, продолжавшаяся с 1820 по1824 годы, была важна не только с точки зрения географии. Не меньшее значение имели этнографические открытия. До экспедиции о населении Колымского края, Якутии и Хабаровского края в Европе было мало что известно. Кто такие эти чукчи – они же луораветланы, коряки, они же нымыланы, камчадалы, они же ительмены, юкагиры, они же одулы, чуванцы, они же этели, алеуты, они же унанганы, тунгусы, они же эвенки, эскимосы?.. О чукчах Врангель писал: «По собственным нашим наблюдениям и собранным отзывам других оказывается, что у кочующих и у оседлых чукчей существует рабство. Богатейшие из чукчей владеют целыми семействами, уже с древних времен находящимися у них в зависимости, не смеющими удаляться никуда, не имеющими собственности и совершенно подчиненными произволу своего господина, употребляющего их на самые тяжелые работы; в вознаграждение он одевает и кормит их…»

В 1825 -1827 годах капитан-лейтенант Врангель возглавлял кругосветное плавание на военном транспорте «Кроткий». В 1829 году капитана 1 ранга Врангеля назначили главным правителем Русской Америки. Он был им пять лет, обследовав всё западное североамериканское побережье от Берингова пролива до Калифорнии и создав магнитно-метеорологическую обсерваторию Ситка. Во время экспедиции русские исследователи в 1834 году на острове, который сейчас принадлежит США, построили форт. Остров получил имя Врангеля. Сегодня на этом американском острове (Wrangell Island) архипелага Александра самый крупный город – Врангель. Второй остров Врангеля (в России более известный) появился на карте в 1867 году. Его открыл американский китобой Томас Лонг, назвавший остров именем прославленного русского путешественника. Остров находится в Баренцевом море в составе архипелага Новая земля. То есть американец о Врангеле не забыл, но псковичи оказались не столь внимательны. Предложения увековечить имя Фердинанда Врангеля или братьев Врангелей делались не раз, но ничего с тех пор не поменялось. Карта Пскова пестрит улицами, названными в честь людей, не имевших к Пскову никакого отношения. У нас есть улицы Розы Люксембург, Карла Маркса, Якова Свердлова… Улицы назывались именами кого угодно. Террористов, революционеров… Но множество достойных людей, родившихся в Пскове, в лучшем случае упоминаются в краеведческих книгах и статьях. И всё потому, что многие люди только корчат из себя патриотов. Они корчат из себя патриотов с 9.00 до 18.00 по будним дням. Это люди, для которых город, в котором они живут – всего лишь недвижимость… Так что захотите вспомнить Врангеля – исследователя, литератора, управляющего Морским министерством России, - откройте карту и найдите там американский город Врангель, в котором есть аэропорт имени Врангеля.

Фердинанд Врангель был против того, чтобы Россия уступила Аляску американцам. Если бы Аляска осталась российской, города с названием Врангель в СССР быть бы не могло.

Вы говорите «царство холода»?
Нет, это республика, а не царство.
Ветер поднялся, льдина отколота.
Тепло, как и холод, умеет кусаться.
Республика – это общее дело.
То сходятся, то расходятся льды.
Всё, кроме сердца, похолодело.
В этой республике недалеко до беды.

Но и до добра моей обмороженной рукой подать.
Полярное сияние любит равноденствие.
Я равнодушен к равноденствию, и оно мне подстать.
Завтра по расписанию стихийное бедствие.